Поэзия Николая Стефановича
(1912-1979)
СТИХОТВОРЕНИЯ НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИК
***
Я распахиваю окна:
Бредит мир,
насквозь промокнув,
Разбазарил он и роздал
Даже зори, даже звезды.
Если я и брошусь с кручи -
Мне едва ли станет лучше.
Ночь. Отсвечиванье стекол.
Ямы. Шелесты. Отеки…
Бесполезно в эту слякоть
Сочинять письмо и плакать.
В темноте пойду на ощупь:
Будут стены, будет площадь.
Будет дождь, теряя удерж,
Будет смерть! -
Но ты не будешь.
***
Как безошибочно и точно,
Когда бомбят неделю сплошь,
К трубе прижавшись водосточной,
Внезапно Бога познаешь!
Дома от ужаса косые,
Озноб и обморочный зуд,
И пальцы скользкие…
- Россия!
Ты слышишь - ангелы поют?
***
Сейчас разрывает кого-то снаряд,
И так не тепло и не просто,
И так неуютно на небе горят
Сухие морозные звезды.
И так отвратительно счастье вдвоем,
И так ничего не простится,
Когда, монотонно стуча костылем,
Бредет человека частица.
***
Еще поем, на солнце загораем,
Еще вокруг огни и торжество,
Но вечный мрак уже не за горами,
И выхода не будет из него.
И смерть придет.
И станет очень тихо.
И только там, в беспамятстве могил,
Я вдруг пойму, что был какой-то выход,
Который я случайно упустил.
***
Тебя утраченное дразнит
И ты грустишь, оторопев,
Когда поют под этот праздник
Все тот же праздничный напев.
Тогда ты рос, теперь ты вырос,
Теперь ты вымотан, и все ж
Ты каждый раз, входя на клирос,
Навстречу прошлому идешь.
Свое прервавшееся детство
Останови у Царских Врат -
Ведь в мире нет иного средства,
Чтобы вернуть его назад.
***
Писать о том, что мы совсем одни,
Для этого мне просто жаль бумаги -
Ведь мне теперь приходятся сродни
Леса, и Бог, и ветер, и овраги.
Я ненавижу комнатный уют,
Я чувствую вселенной каждый атом.
И стать ручным, стареющим, женатым -
Мне эти звезды не дают.
***
Все прошло. Тепла последний градус
На земле без боя отдают...
- Радуйся, Нечаянная Радость!
Радуйся, минувшего приют!
Все прошло. Везде опустошенность,
Мир не тот,
и улица не та...
- Радуйся, нелюбящих влюбленность!
Радуйся, нечистых чистота!
Все прошло.
Но если приглядеться -
Этот сад нисколько не другой:
Те же пни и окна по соседству...
- Радуйся, промчавшееся детство
Женской удержавшая рукой!
***
О Россия, как Иов по Библии,
Обнажилась ты вся до костей,
И бездонная пропасть погибели
В каждой луже сияет твоей.
Изменились и люди, и ангелы,
Оскверняют и бьют по лицу…
Вот таким, если верить Евангелью,
Блудный сын возвращался к отцу.
***
Если слово становится термином,
Значит, некуда ниже упасть,
Значит, в даме, увиденной Германном,
Обнаружится черная масть.
Пустота, ни травинки, ни кустика, -
Все под корень, на плаху, на слом,
И какая-то в сердце акустика,
Как в холодном углу нежилом...
***
Старику сидеть у склада,
Охраняя вход,
А ему домой бы надо,
Ведь хозяйка ждет.
Бесконечнее столетий
Бег таких минут...
Почему нигде на свете
Лишь меня не ждут?
Остается выть, оскалясь,
В мутной мгле, в снегу...
Дед, ступай, тебя заждались, -
Я постерегу.
***
Сработали загадочные гены,
Взъерошились молекулы белка -
И в памяти проносятся мгновенно,
Затерянные где-то во вселенной
Далекие дремучие века.
Ты вечной стать, душа, не захотела,
Ты лишь вела своим утратам счет,
А бренный прах, а немощное тело,
Не ведая ни края, ни предела,
Свое бессмертье вдруг осознает.
***
Расстанусь я с весёлым пеньем,
Земного хлеба не доем,
Навеки связанный решеньем
Себя не связывать ничем.
И будут мысли, как колоды,
И нестерпимым станет груз,
Когда у собственной свободы
Я в вечном рабстве окажусь.
***
Всё умчалось, и вспомниться нечему,
Кроме улицы серой, сырой,
Где какая-то девушка к вечеру
Обернулась багровой зарёй.
О полоске кровавой и узенькой
Тосковать не устану вовек
Как, быть может, тоскует о музыке
Совершенно глухой человек.
***
Когда обрушатся привычные понятья
И оборвётся вдруг связующая нить, -
О если бы тогда ни с кем не объясняться
По поводу того, что трудно объяснить.
О если бы тогда не думать о спасенье,
А вдруг почувствовать и хаос и развал,
Что я неотделим от мошек и растений,
От карканья ворон, от сырости весенней,
И что я это всё уже переживал.
***
Я в жизни счастлив не был ни минуты:
Жизнь, как качели, чтобы вознестись
Почти до неба одному кому-то,
Другому надо опуститься вниз.
И кто-то в этот миг и юн, и весел
Лишь потому, что я лишаюсь сил.
И счастье чьё-то я уравновесил,
Терзаньями моими оплатил.
***
- Точу ножи-ножницы, правлю бритвы! -
Голос из прошлого долетев,
Вдруг прозвучал, как слова молитвы,
Произнесённые нараспев.
Годы проносятся и столетья,
Согнуты спины и взор угас,
Но старики - это бывшие дети…
Добрый точильщик, ты помнишь нас?
***
На осипшей от сырости скрипке
Он играл, собирая копейки,
А бульвар, умирающий, липкий,
Отражался на мокрых скамейках.
Было ясно, что все минуты
На земле ненадежны и шатки,
И припомнил старик согнутый,
Как любил он играть в лошадки.
Этот флигель, сырой, желтоватый,
Что сегодня туманом обложен —
Он был старше его когда-то,
А теперь этот флигель - моложе.
На бульваре пустом и раздетом,
Почему-то забытые всеми, -
Долго скрипка и осень дуэтом
Пели вальс «Невозвратное время».
***
Пусть абажур на лампе нежно-розов,
Пусть улицы длинны иль коротки -
Зовут куда-то в вечность паровозов
Просторами промытые гудки.
И локоны, мелькнувшие в трамвае,
И детский сон, хранимый столько лет -
Все это ты. которой не бывает,
Все этот ты, которой в мире нет.
О знаю, знаю, в-пятых и во-первых,
Что ты - мираж от пальцев до волос,
Что ты - мои расстроенные нервы
На почве лимфатических желез.
Но верю все ж, в грехах теряя удерж,
Что в день суда заступницей ты будешь.
***
Все люди, и люди - не счесть их!
Набьются в трамвай, в магазин,
Толпятся, но все же не вместе.
Но все-таки каждый один.
И день повторяя вчерашний,
Молчат молодые вдвоем...
О, Господи! Пусто и страшно
Становится в мире Твоем!
* * *
О разделенья Альфа и Омега!
Напрасно и безудержно опять
Всю ночь в степи забытая телега
Оглобли к звездам будет простирать.
А звезды околдованные внемлют,
Как их зовут лягушки нараспев,
И в оный час падут они на землю,
Разъединенья злого не стерпев.
Все времена сольются не тогда ли?
Се трубный глас, раздавшись посреди,
Соединит миры, пространства, дали
И то, что было, с тем, что впереди.
- Ей, Господи, гряди! Мы так устали,
Мы ждем Тебя. - Ей, Господи, гряди!
***
«Если же и музыка нас покинет,
что будет тогда с нашим миром? »
Гоголь
Будет лето и зима еще,
Мир состарился, разбух,
Ничего не понимающий
Разрастается лопух.
Прохожу тропинкой узенькой,
Пахнет теплая вода...
Неужели больше музыки
Не услышим никогда?
* * *
Не в силах даже Пушкин и Бетховен
Из осени, засыпавшей скамью,
Из площадей, подъездов и часовен
Образовать единую семью.
Но небеса вечерние скульптурны,
Но каждый пень и каждый стебель свят,
Но переулки, пахнущие дурно,
Благоухать настойчиво хотят.
На жесткое однажды лягу дно я,
Как говорят, уснув последним сном,
И обратятся в облако сквозное
Дома, и дни, и ветви под окном...
И страшно мне, что самое земное
Утрачу я - тоску о неземном.
* * *
Закатное поле. Как нежно и тихо тут!
Кузнечики в травах мечтательно тикают.
А если мы травы на вечность помножим,
Они обозначатся именем Божьим;
Земля отступила, и только осталась
Сквозных облаков акварельная алость.
И Бога молю я, простой человек:
«О, если бы так оставалось навек!»
Но это мгновенье уходит куда-то,
И болью разлуки все небо объято.
***
Как сладко помнить, что истаяв
И проиграв последний бой -
Земля душистая, святая,
Я снова сделаюсь тобой.
Вернусь к тебе, моей невесте,
К тебе, единственной, как мать,
И мы с тобой погибнем вместе,
Когда нельзя не погибать.
* * *
Вот земли предел и край
К небу самый близкий:
Сучья, оттепель, сарай,
Ночь, канава, брызги.
Я раскис, размяк, размок,
Я сегодня болен,
Я сегодня одинок,
Как могила в поле.
***
Мне кажется - на этой сцене
Я упрощен и обесценен,
И Вы, волнуя и маня,
Не замечаете меня.
Мне кажется, что здесь одни мы,
Мне кажется, что Ваше имя
Прекраснее других имен...
Мне кажется, что я влюблен.
***
Всех пасмурных героев суеверья,
Как, например, Мамона, или Вий,
Все липкое, что в нашей есть крови,
Все страшное, что в нашей есть матерьи,
Ты перемножь, природа, и яви
Апостолом предсказанного зверя.
Уже язвят обиды и потери,
Не стало звезд, исчезли соловьи.
Уже погибель вечная у двери,
Уже в углах и окнах визави,
Животный страх безумен и безмерен,
Боящийся несовершен в любви...
Уже воздеты, грозны и сугубы,
Архангелов серебряные трубы.
***
Таит немыслимые бредни
Ночной простор.
О, золотушный, о, последний
О, мой костер!
На месте медлишь почему ты?
Сверкай, кружи,
Чтобы сгорели все уюты
И этажи.
Чтобы сгорели все начала
И все края,
А если дров на свете мало -
Вот плоть моя.
Памяти отца
Мне от тебя осталась, как наследство,
Волос твоих отрезанная прядь.
А как же мы игрушечное детство
Рассчитывали вечно повторять?
Светился мир, раздвинут и приподнят,
Давая место вымыслам твоим,
И оттого, что мерзок я сегодня,
Не только мне, но жутко нам двоим.
И оттого, что сраму нет предела,
И оттого, что так и повелось, -
Внезапно в медальоне поседела
Коричневая прядь твоих волос.
***
Зачем, рабы календаря,
Мы все дробим и делим?
Я помню вечер ноября,
Пронизанный апрелем.
Был чей-то взор, как боль, как бунт,
Не мне ли адресован?
Тогда на несколько секунд
Я был почти взволнован.
***
Повсюду пары, там и тут,
А я один. и зависть гложет, -
Любовь не каждому дают,
Ее на всех хватить не может.
Здесь ограниченный запас
И ни к чему мольбы и просьбы, -
Ведь если б я любил сейчас,
Другим влюбляться не пришлось бы.
***
В какие-то случайные мгновенья
Мне кажется, что смерть отдалена,
Что прежние деревья у окна,
Что в зеркале все то же отраженье.
Но знаю я, что едок дождь осенний,
Что эта ночь особенно скверна
И что ее холодная слюна
Забрызгала заборы и растенья.
До тошноты, озноба и мигрени
Перекосилась лестниц кривизна...
Сейчас рассвет все улицы разденет
И спутает предметов имена.
Туман вползает, пенящийся, мыльный.
Колокола, - и вы уже всесильны!
* * *
Жизнь беспомощно пятится:
- Обновленья не жди.
Беспорядок, сумятица,
И озноб, и дожди.
Чья-то дверь приотворена,
Запах мокрый белья...
Это - старость Печорина,
Это - вечность моя.
***
Пространства нет! - вот мой эпиграф.
О, глухота земных ушей!
Ведь голоса пантер и тигров
Витают в комнате моей.
Но визг индейцев как ни звонок,
Над креслом вьющийся моим -
Для барабанных перепонок
Он все равно неуловим.
Моих бессилий окаянство
На мир надело кандалы,
И образуются пространства,
Квадраты, конусы, углы.
Я ничего не вижу в целом,
Того, что здесь, не вижу там,
И даже собственное тело
Я ощущаю по частям.
Но в оный миг мы все обрящем.
Мы все вместим, внезапно, вдруг
Дома. дворы, лесные чащи.
Загробный мир. почтовый ящик,
И глас, из облака летящий,
И свет, струящийся вокруг.
***
Сады томятся в лихорадке,
Заборы гнутся под листвой,
Но в эту ночь, как опечатка,
Случайно вкрался профиль твой.
Зачем являешься, волнуя?
Ведь ни во сне, ни наяву
Я для земного поцелуя
Своей молитвы не прерву.
***
Ни обид, ни шорохов, ни кресел, -
Все слилось в косматое пятно.
Тучами я звезды занавесил,
Может быть, поэтому темно.
Я устал, а ночь проходит мимо,
И никто не позовет меня,
И опять, ничем неотвратима,
Неизбежность завтрашнего дня.
***
Все умчалось и вспомниться нечему,
Кроме улицы серой, сырой,
Где какая-то девушка к вечеру
Обернулась багровой зарей.
О полоске, кровавой и узенькой,
Тосковать не устану вовек,
Как, быть может, тоскует о музыке
Совершенно глухой человек.
* * *
Здесь не взлететь и не упасть,
И в опереточном мажоре
Здесь иллюстрируется страсть
Иным рисунком на заборе.
И коридор, и храп жильца,
И ночь, и стыд, и неудачи, -
И это будет без конца,
И ничему не быть иначе.
***
Не потому ль такая жуть,
Не оттого ль взбесились танки,
Что час настал, когда архангел
Могилы сможет распахнуть.
Поймем ли мы в огне и в дыме
Своей сегодняшней войны —
Какими битвами иными
Мы в этот миг окружены?
***
В те дни будет такая скорбь,
какой не было от начала творенья.
Все мы знаем, что это будет:
Не уйдешь от судьбы своей.
Там, где были дома и люди,
Там теперь ни домов, ни людей.
У детей появляется проседь
Боже, Боже! Теперь помоги,
Дай услышать, как жен-мироносиц
Зазвучат над могилой шаги.
Стань по-прежнему прост и нестрашен,
Пастырь добрый, и друг, и отец, -
И остави нам долги наши,
Чтобы нам победить, наконец.
***
Мы с нею шли во мгле весенней,
И было странно и смешно,
Что наши чопорные тени
Теперь сливаются в одно.
Я улицы шагами мерил,
Когда, взволнованно светла,
Она была уже за дверью,
Уже со мною не была.
Опять углы, опять заборы,
Синеет ночь со всех сторон, -
Как хорошо вещам, которым
Не надо собственных имен.
***
Каждый, кто выстрадал, выболел,
Все проиграв до конца, -
Знает, что этой погибели
Не было в доме отца.
Всех, промотавшихся начисто,
Хмурой охваченных тьмой,
Выручит детское качество -
Жажда вернуться домой.
ПАСХА
В сучьях мартовских мощь бесконечная,
Сквозь беспамятство, мрак и мороз -
Воскресенье почти обеспечено,
Воскресенье почти началось.
Или роще, морозом напудренной,
Не разъять ледяные тиски?..
Так в церквах перед самой заутренней
Ждут чего-то, всему вопреки.
***
Мгновенье это выдержит не каждый,
А мне его изведать привелось:
Оно полно тоски, палящей жажды
И вечности, торжественной до слез, -
Той вечности, которую однажды
С зерном горчишным сравнивал Христос.
***
От этих стен. от сплетен и обид
Куда-нибудь укрыться хоть во сне бы.
Ведь целый день без удержу тошнит
Отекшее, простуженное небо.
Облезлый сад беспамятством зарос.
Озноб и зуд. У мокрого сарая
Шершавый шум обшарпанных берез,
Дырявый двор и улица косая.
И вот земля, которую Христос
Спасти хотел, из мертвых воскрешая.
***
Во время таянья весны
Гроба особенно тесны.
Но в оный час слепую глину
Я оттолкну и опрокину.
И землю мокрую в гробу
Локтями сразу разгребу.
Я соберу в одном дыханье
Сады Москвы и Гефсиманьи,
И самый розовый рассвет
И те дома, которых нет,
Сольются с ними не в одно ли
Мои товарищи по школе,
И наши игры у ворот?
И небо травы обовьет,
И будут ангелы на страже...
Когда же. Господи, когда же?
***
Был я ребенком, - и я же вот
Смертью пронизан насквозь.
Мы похоронены заживо
В том, что уже пронеслось.
Вытерпеть, выдержать, выстоять! -
В давке утрат и обид
Дева Мария пречистая
Нам погибать не велит.
***
Я чувствовал, что мной сейчас любима
И девушка, промчавшаяся мимо,
И та, что посмотрела из окна,
Вечерним фонарем озарена,
И смуглая брюнетка огневая,
На остановке ждущая трамвая...
Единое дробиться лишь снаружи -
И я во всех люблю одну и ту же.
***
Я ужасом охвачен непосильным,
Бесформенным и черным, как провал,
Лишь потому, что крестик свой крестильный
Случайно я сегодня потерял.
Ведь Бога нет и выдуманы черти,
И ангелов не видно в вышине,
И крест пропал. И стало быть, со смертью
Остался я совсем наедине.
***
Девственный положен
Лик на аналой.
Правда стала ложью,
А хвала - хулой.
Все теперь напрасно,
Всюду пустота...
Только Ты прекрасна,
Только Ты чиста.
***
He Бог ли дробится, как атом,
Чтоб несколько кратких минут
И отблеском быть розоватым,
И жгучим, густым ароматом,
И ветром, и дымом косматым?
Что ж делать, - в столетье двадцатом
Иначе его не поймут...
***
Там будет Бог и благодать,
И сад в серебряной дремоте...
Нам царство вечное создать
Дано из собственных эмоций.
Земли могильной горек вкус,
Но вы не думайте и верьте, -
Еще покойный Иисус
Был убежден в своем бессмертьи.
***
Известно Иуде и Каину,
Известно, быть может, и мне,
Что радость бывает нечаянной,
Как отблеск внезапный в окне.
Я знаю, что улицу серую
Порой озаряет рассвет...
Сегодня я пламенно верую
В бессмертье, которого нет.
***
Смерть кольцом окружает единым,
Шелестя, как летучая мышь, -
Не отбросишь ее сульфидином
И распятьем ее не смутишь.
Пусть оттуда ни звука, ни строчки.
И течет ядовитая мгла
В каждой радуге, в каждом листочке,
Все же смерть не поставила точки -
Не смогла...
***
Сумбур и шальная записка,
Обман и бесовская склока, -
И счастье, что был так близко,
Уже бесконечно далеко.
Забуду ль про вечер нежнейший,
Про чей-то запутанный адрес,
Про то, что рукою моей же
Вся жизнь перечеркнута накрест.
***
Опять в кустах запутаются звезды,
С ветвей стряхая листья и росу.
О, что бы Ты, Господь, сейчас ни создал -
Я ни во что поправок не внесу.
Ты озарил по-новому окрестность
Тобою все понизано насквозь...
И только мертвым все-таки воскреснуть
И в эту ночь опять не удалось.
***
Дремучий мрак колодца,
Тяжелый и сплошной...
Медаль не повернется
К нам прежней стороной.
Был вечер - не тогда ли
Мы так чего-то ждали?
Как жутко - той весны
Вдруг вспомнить все детали
И знать, что у медали
Нет третьей стороны.
Нояб.1977
***
Где-то в сердце глуьокая трещина,
Неужели я снова неправ?
Ты была мне когда-то обещана
Звездным небом и запахом трав.
В пенье скрипок, в тропинке изогнутой,
В ветерке, шевелящем кусты, -
Только так, почему-то инкогнито,
На земле появляешься ты.
Март 1976
на главную
