Поэзия Николая Стефановича
(1912-1979)

СТРАСТНАЯ НЕДЕЛЯ
Поэма

Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь, как смертные, как мы.
			            Б.Л.Пастернак

Не о тех ли, которые выбыли
Переулки рыдают навзрыд?
Горьким запахом вечной погибели
От заборов дощатых разит.

Но на камне сидящего ангела,
Но Петра, что не смог устоять, -
В этот вечер Двенадцать Евангелий
Возвращают на землю опять.

		1
Рассвет какой-то необычный,
Озноб, растерянность развал.
Простился с матерью вторично,
Сестер опять поцеловал.

Зачем идти на этот праздник
В совсем чужой Ерусалим,
Где насмеются и задразнят,
Где надругаются над ним?

Всё было странно и нервозно…
И думал он, что грязен путь,
Что даль черна и небо грозно,
Что, может быть, еще не поздно
Ему обратно повернуть.

		2
Дома и лужи Назарета,
Труды и тесные врата.
И вдруг разнузданная эта
Столичной давки пестрота.

Среди толпы в парче и в злате
Он только чувствовал одно,
Что здесь грядущий на осляти,
Пожалуй, выглядит смешно.

		3
Они с горы спускались вниз,
И кто-то в давке многолюдной
Спросил: не трудно ли спастись?
И он ответил: - Нет не трудно.

Тогда Иуда произнес,
Усмешку судорожно пряча:
- А мне на этот же вопрос
Ты отвечал совсем иначе.

		4
Уж день четвертый, или пятый,
Уж тот распался, может быть,
А он с улыбкой виноватой
Все просит камень отвалить.

Или от плесени безглазой
Он ждет неслыханных чудес?
И камень сдвинули не сразу.
- И се, из гроба вышел Лазарь
Самой земле наперерез.

		5
Так вешним вечером в Вифанье,
Спустясь в удушливый подвал,
Еще одно существованье
У смерти он отвоевал.

Был черный дым, и тень большая,
И зуд назойливый в мозгу:
- Других зачем-то воскрешаю,
А сам воскреснусь не смогу.

		6
Ворвалась в горницу Мария,
Пред ним склонилась у стола,
И ароматы дорогие
Ему на ноги возлила.

И думал он потом об этом
И в синагоге, и везде -
Что тут какая-то примета,
Какой-то знак и быть беде.

		7
Спросил Петра: - А ты заметил,
Как ощущаются грехи,
Когда с тревогой на рассвете
Кричат о чем-то петухи?

И замолчал и плечи поднял,
И думал, голову склоня,
И вдруг сказал: - А ведь сегодня
Ты отречешься от меня.
	      8 
От страхов его и смятений,
От мыслей о судьбах земли -
Огромные черные тени
На белую скатерть легли.

Нервировал денежный ящик
И профиль на фоне дверей…
И голос дрожал, говорящий:
- Что делаешь, делай скорей!

		9
Иуда вышел ночь и тьма,
И видит он в окно снаружи,
Как подошел к Петру Фома,
Как Иоанн подсел к нему же.

И он решил, что этот стол
Излишне праздничен и светел:
Иуда мрачен был и зол, -
Того, что он сейчас ушел,
Никто из них и не заметил…

		10
Ни шум толпы, ни топот конский
С горы не слышен Елеонской,
И здесь он вновь заговорил
Про тьму кромешную могил.

Он повторял: - Слепую глину
Я непременно опрокину,
И землю мокрую в гробу
Локтями сразу разгребу.

Он говорил легко и просто,
Порой немного нараспев, -
Как упадут на землю звезды,
Пространство вдруг преодолев.

И всё сольется, наконец-то, -
Огни, и музыка, и детство,
И Бог, и лужи у ворот,
И небо травы обовьет,

И будут ангелы на страже…
- Когда же Господи, когда же?

		11
Ужель подрублен самый корень
И гибнут ветви и плоды?
Храпят апостолы: снотворен
Был запах дыма и воды.

Весь мир во мраке и в унывньи,
А ночь могилы холодней…
Такой же взор, сквозной и синий,
Его преследовал в пустыне,
Где он постился сорок дней.

		12
Упал в траву, прижался к дереву,
Но тут же, выбившись из сил -
Петра и сына Заведеева
Он лихорадочно будил.

И, объяснившись с Богом начисто,
Опять будил их, потому
Что было просто по-ребячески
Безумно страшно одному.

		13
Увидел Иуду спросонья,
Который припал горячо,
Но кто же за ним посторонний,
И кто же за этим еще?

Возникла внезапная пауза…
И вдруг, отшатнувшись назад,
Иуда навзрыд засмеялся
И что-то сострил невпопад.

		14
Был во всех этот страх одинаков,
Были звезды, обрыв и бурьян,
И в солому забился Иаков,
И в канаву заполз Иоанн.

И, теснимый тоской отовсюду,
Обезумев от страха совсем -
Все равно, я пойду, как Иуда,
И врагам его тайну повеем.

		15
Гримасой лицо исковеркав,
Считаю монеты в кармане.
Огромная, душная церковь
Едва переводит дыханье.

Сквозь воздух тяжелый и жаркий,
Сквозь запах каких-то растений
Опять от Луки и от Марка
Евангелий слышится чтение.

		16
Крыльцо и несколько ступенек…
Мелькнула мысль, что все, как дым,
И что ему первосвященник
Казался издали другим.

Что скрылся Петр. Что отблеск алый
Не может стену обогнуть,
Что до рассвета срок немалый,
Что всё уладится, пожалуй,
И обойдется как-нибудь.

		17
Двор Каиафы. Бревна и конюшни.
С мыслями собраться не легко…
Этот вечер, только что минувший,
Вдруг отпрянул страшно далеко.

- Ты молчишь? Так вот тебе за это! -
И тогда в растоптанную грязь
Струйка крови Нового Завета
Из губы разбитой пролилась.

		18
Лицо движеньем инстинктивным
Он заслонил рукой своей,
И быстро вздрагивал под ливнем
Плевков, ударов и камней. 

- О, только б зубы не хрустели,
О, только б дух перевести…
Земля качалась, как качели…
- О, Боже, Боже! Неужели
Иного не было пути? 

		19
Глаза кусались, как крапива, -
И серый, заспанный, шальной,
Апостол Петр, смеясь визгливо,
Отрекся, брызгая слюной.

Был запах дыма и закута,
Кустов шумела шелуха,
А он болтал и что-то путал
И все боялся почему-то
Услышать пенье петуха.

		20
Сверкают звезды. Кратки речи.
Безумный ужас в горле сперт.
Не может трижды не отречься
В такую ночь апостол Петр.

Кричать петух не перестанет,
Иные звуки заглуша…
- Иль на тебе и впрямь креста нет,
Моя несчастная душа?

		21
Иуда слушал за плетнем
С какой-то жадностью безмерной,
Как отрекался напролом
Апостол преданный и верный.

И он в корявую дыру
Старался голову просунуть, -
Чтобы апостолу Петру
В лицо испуганное плюнуть.

		22
Вдруг Иуда почувствовал с дрожью,
Что без этих вчерашних монет -
Был бы просто предутренний дождик,
Был бы просто туманный рассвет.

А вон тот, что избит, искалечен,
Тот, над кем разразилась гроза, -
Он теперь бы проснулся беспечно,
Протирая ладонью глаза.

		23
Огни запрыгали, как жабы,
Пахнуло плесенью могил, -
Не только немощный и слабый,
Никто б не выдержал, когда бы 
Ту ночь Господь не сократил.

Бессвязный мир пред нами вырос,
Кричал петух, и до утра
Синела мартовская сырость
В глазах апостола Петра.

Забыл он зори Назарета,
Страшась побоев и обид…
- С тех пор тоска повсюду эта,
И потому в часы рассвета
Всегда вселенную знобит.

		24
Шел дождик с дымом вперемежку.
Рассвет, и лужи, и разлад…
Его допрашивал с усмешкой,
Слегка прищурившись, Пилат.

- Скажи, посланник высшей силы:
Какая истина - не ложь? -
Но тот молчал: его тошнило
И спать хотелось невтерпеж…

		25
Опять вели его куда-то,
И думал он, что, может быть,
Во всем усталось виновата,
А он у Понтия Пилата
Забыл и это объяснить.

Иль Богу срам его неведом?
От стужи, дыма и дождя
Его охватывало бредом…
- Иуда шел за ними следом,
Поспешно лужи обходя.

		26
Как томительно в царство небесное
Сквозь ушко продираться иглы…
Что за площадь, косая и тесная,
Где с углами смешались углы,

Где вороны орут бестолковые,
Где в канавах растет лебеда…
Говорят, это место Голгофою
Называли евреи тогда.

		27
Во всем усталость виновата…
Но это лучше, как-никак,
Что вместе с ним ведут куда-то
Еще каких-то двух бродяг.

И ноги вдруг отяжелели.
Сейчас порвется эта нить…
- О, Боже, Боже! Неужели
Никак нельзя повременить?

		28
Их распяли и всё осталось ниже.
Один мычал сквозь пену и слюну:
- Разбойника, воскреснув, помяни же! -
И тот ответил: - Помяну.

Сегодня же услышишь перезвоны,
Когда в раю появимся вдвоем…
И захрипел. И мрак сомкнулся оный.
И поминали, каркая, вороны
Их до утра во царствии своем.

		29
Проснулась стража. Гром и гул.
Гробницы вдруг раскрылись сами,
И небо кто-то зачеркнул
Тремя огромными крестами.

И сотник тут же у стены
Упал бы с воплем и с молитвой,
Когда б узнал - какою битвой
Они теперь окружены.

		30
Всю ночь мелькали непрестанно
Повсюду пятна фонарей.
Быть может, это Иоанна
Опять разыскивал Андрей.

В стекле закопченном и плоском
Дрожал колеблемый огонь,
Текло по пальцам и по доскам…
- Не потому ль горячим воском
Моя закапана ладонь?

		31
Кого же матери оплакать?
Ведь обернули в белый плат
Неузнаваемую слякоть,
Безостановочный распад.

Каких-то клочьев размягченье,
Чего-то мутного разлив…
И все вздохнули с облегченьем,
Ко гробу камень привалив.

		32
Изнемогая от ужимок,
Иуда, в давке, в тесноте
Все заговаривал с чужими
О том, погибшем на кресте.

И людям, виденным впервые,
Твердил, удерживая дрожь, -
Что он на матерь, на Марию
Был удивительно похож.

		33
Хотел сорваться и затопать,
Кусая камни и дома,
И что-то липкое, как копоть,
Хотел откашлянуть Фома.

Была листва нежнее кружев,
Был отблеск вечера в воде…
- Легко ли жить, не обнаружив
Тебя, о Господи, нигде?

		34
К стене рыданьями приперт
В каком-то пасмурном закуте,
Одежды все апостол Петр
Порвал на мелкие лоскутья.

- О, позабудь мои грехи,
О, утоли мои печали,
О, сделай так, чтоб петухи
Хоть на секунду замолчали. 

		35
Всю ночь после дела нечистого
Иуда, блуждая во тьме,
Веселое что-то насвистывал
И складывал числа в уме.

И было скрипенье всегдашнее
Тяжелых сандалий его…
И понял он самое страшное, -
Что страшного нет ничего.

		36
Чьи-то тени и матери проседь,
Кто-то плачет, кусая губу…
Это несколько жен-мироносиц
Собираются камень отбросить,
Чтобы стало не душно в гробу.

Почему же бежит Магдалина
И врывается в дом со двора,
Что-то сбросив, сорвав, опрокинув,
И кричит, и ударами в спину,
Как безумная, будит Петра?

		37
Легко свершилось воскресенье:
Синела ночь со всех сторон,
В какой-то лужице весенней
Был угол дома отражен.

Он видел сад и чьи-то двери,
И сердце чувствовал в груди,
И все никак не мог поверить,
Что смерть осталась позади.

		38
Чернел забор, был март сырой и терпкий,
И много тьмы, и вздувшихся желёз,
Но свечку я горящую из церкви
Сквозь этот мрак по улицам пронес.

И с той поры подъезды и заборы,
И оттепель, и окон огоньки
Участвуют в событьях, о которых
Рассказано у Марка и Луки.

И снова тот же дым великопостный,
И досок отсыревших аромат,
И вывески, и плачущий апостол,
И руки умывающий Пилат…

И эта ночь, бульвары и аптеки -
Теперь они останутся навеки.

		39
Повторяется всё каждый год теперь:
Где-то камень отбросили прочь -
И опять воспаленную оттепель
Охватила зеркальная ночь.

Разомкнулись широты и градусы,
Натыкалась на звезды душа,
И вороны кричали от радости -
К опустевшему гробу спеша.