Поэзия Николая Стефановича
(1912-1979)

| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |

Y.

Если и музыка нас покинет, 
что же будет тогда с нашим
бедным миром?
		              Н.Гоголь

В те дни будет такая скорбь,
какой не было от начала творенья.
		           От Марка, гл. 13, ст. 19


***
Весь мир избит и в рабство продан,
И кто-то призван отделять
От звука звук и род от рода,
От мига миг, от пяди пядь.

И, ухмыляясь и глазея,
Слюнявя грязные рубли,
Густые толпы по музеям
Тягучим гноем потекли.

И узнают с усмешкой лисьей,
Что глубь небесная мелка,
Что вся вселенная зависит
От каждой прихоти белка.

А кто-то серый, кто-то хмурый,
Как благодать на нас низвел
Железных формул диктатуру,
Трех измерений произвол.

Мы ничего не видим в целом,
Того, что здесь, не видим там,
И даже собственное тело
Мы ощущаем по частям.

Бесстыдство купли и продажи,
Реклам и вывесок вранье...
- Когда же, Господи, когда же
Приидет Царствие Твое?

<1939>

***
       И даны ему будут уста, говорящие
       гордо и богохульно.
                    Апокалипсис

"На всех монетах, может быть,
Уже пора мой профиль высечь.
Я тем же хлебом накормить
Могу не пять, а сотни тысяч.

Я над природой вознесусь,
Я исцелю её изъяны,
И каждый шаг Твой, Иисус,
Я повторю, как обезьяна".

<17 февраля 1946>

***
       ...были здесь вороты -
       Снесло их, видно... Где же дом?
                                   А. Пушкин

От прошлого осталась груда бревен,
Уродливых обломков и трухи...
Как человек бездарен и греховен!
Зачем же пишет музыку Бетховен
И кем-то сочиняются стихи?

Семейные уюты, адреса -
Растерзаны за час, за полчаса...
О Господи, увижу ль прежний дом
Когда-нибудь во Царствии Твоем?


***
Горе тебе, город великий, ибо
не будет уже в тебе никакого
художника, никакого художества.

Не до шуток, не до иронии:
Фантастический небоскреб -
Это что-то потустороннее
И бросающее в озноб.

Потрясенные видят странники
Превратившийся в зданья бред,
Воплощенье тоски и паники,
Смерти каменный силуэт.

Там, быть может, томятся узники?
Словно в склепы, бредут домой...
В этих зданьях ни капли музыки, -
Их построил глухонемой.

Чем кичатся? Чего оскалились?
Или город сошел с ума?
Иллюстрируют апокалипсис
Эти улицы и дома.


***
Весь из музыки и света
Против церкви клуб.
В церкви - барыни отпетой
Безобразный труп.

В церкви скорбь, и страх, и тленье,
В клубе - смех девчат,
Там и море по колени,
Там и черт не брат.

Звон растаял колокольный,
Как апрельский снег.
Льется песня: "Где так вольно
Дышит человек!"

Не померкнем, не поблекнем
И удержим нить...
Почему же руки к окнам
Рвутся - стекла бить?


***
Мысли стали еще бессвязней,
Я растерян, я сам не свой:
Снова утро стрелецкой казни, -
Воронье, купола, конвой...

Быть неслыханной катастрофе, -
Дождь кровавый, как из ведра…
Все дороги ведут к Голгофе.
Присягаем царевне Софье,
Отрекаемся от Петра.


***
Высочайшей любви не снискал,
Не склонился к подножью престола, -
И строчит вдохновенный фискал,
И уже в окруженье крамола.

Кто-то в тайные думы проник,
Что-то к делу подшив и подклеив,
И в петле достоверных улик
Задохнулся внезапно Рылеев.

И опять кто-то в душу залез...
Гумилев не признался в измене,
Но судебный закончен процесс,
И спешит вездесущий Дантес
Привести приговор в исполненье.

Позабуду ли ужас утрат,
Рев звериный и брань человечью?
А незримые губы твердят,
Что один я во всем виноват
И за всё перед Богом отвечу.    


***
Тревогу эту как ни назови, 
Она всегда приводит к суеверью,
Еще невоплощенная в матерьи
И как микроб живущая в крови.

Так молнии грядущие свои
Таит гроза в сгущенной атмосфере,
Уже язвят обиды и потери,
Не стало звезд, исчезли соловьи.

Уже погибель вечная у двери,
Во всех углах и в окнах визави,
Животный страх безумен и безмерен,
Боящийся несовершен в любви.

В смятеньи птицы мечутся и звери…
О, как был точен Данте Алигьери!

***
Был зов трубы, зловещий звон металла,
Но знаменье последнего Суда
Нам ровно ничего не доказало, -
По-прежнему отходят от вокзала
Согласно расписанью поезда.

Ларьки торгуют, бьют часы на башне,
Дождь моросит, а я домой бреду
В осенней мгле дорогою всегдашней,
Не ведая, что Суд свершился Страшный
И это всё уже в аду...


***
Было многое: и апокалипсис,
И Евангелие от Луки,
Но ведь мы всё равно не покаялись, -
Мол, у страха глаза велики.

И повсюду брезгливой иронии
И усталости вечной печать...
Неужели мы всё проворонили,
Всё проспали, и нечего ждать?


***
Стали серыми и сонными,
Тишиной оглушены.
Визг и рев над стадионами
Тоже форма тишины.

Обессиленные узники,
Ждем последнего суда...
Неужели больше музыки
Не услышим никогда?


***
Если стукнут ведром, или вилку уронят,
Если где-то пожар возвещают трубой -
В этих звуках мне слышится шум посторонний,
Словно что-то скрывают они за собой.

Изменяются лица, дома и окрестность,
На могилах кресты зашатались опять...
До чего нестерпимо желанье воскреснуть -
Надо быть мертвецом, чтобы это понять.

26 сентября 1943 Пермь

***
Разбился я и стал совсем прозрачен,
Без контуров, без собственных имен.
На эту ночь был Страшный Суд назначен
И, как всегда, внезапно отменен.

Я пылью стал...
Язвителен и въедлив,
Дымится дождь, и стонут провода,
И если Иисус опять промедлит -
Во что ж еще я превращусь тогда?

26 ноября 1942 Пермь


***
Из частиц, обратившихся в воздух,
Восстановится каждая плоть,
И на землю, которую создал,
Возвратится внезапно Господь.

Но на облаке светлом и чистом
Не смутится ли вдруг Божество,
Если хохотом, бранью и свистом
Человечество встретит Его?

4 июля 1943 Пермь



***
Так Судный День описан у кого-то:
Гроба и склепы рвутся на куски.
Друг другу два воскресших идиота
Плюют в лицо и кажут языки.

Очнется мир, безумен и неистов,
Его ничем тогда не побороть...
Не потому ль за спины атеистов
Уже сейчас ты прячешься, Господь?

14 июля 1945



***
Иоанн Богослов был не просто хорошим стилистом.
В переулках кривых только дождь и домов номера.
Может быть, за углом кто-то прячется в сумраке мглистом?..
Бьют протяжно часы: лет пятнадцать еще до утра.

Мир зажмурил глаза, рисковать не желая рассудком.
В каждом скрипе дверей повторяется слово "аминь".
А на небе косом, а на небе косматом и жутком
Воспалились кресты уничтоженных нами святынь.

Обанкротился вдруг бытия философский анализ.
Отдаленной трубы зазвучала холодная медь,
И усопших тела, вероятно, совсем растерялись:
Подыматься уже, или нужно еще потерпеть?

<1942 Пермь>

| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |